«Живым ты не выйдешь»: экс-мэр Херсона о пытках и 3,5 годах российского плена

Семь зерен перловки, картофельная шелуха и крапива под стеной. Бывшего мэра Херсона Владимира Миколаенко после возвращения из российского плена едва узнали. Он был сильно истощен и потерял вес.

Сотрудники ФСБ России задержали Миколаенко в оккупированном городе в начале полномасштабного вторжения. Его выманил на встречу один из бойцов теробороны. Пленника пытали в здании Херсонской полиции, а в перерывах между избиениями российские пропагандисты вели съемку и предлагали ему сотрудничество с оккупантами. Далее Миколаенко содержали в СИЗО в Воронежской области, а затем – в колонии в Пакино Владимирской области России.

Об условиях содержания и издевательствах над украинскими пленными, как отказался идти на обмен и почему российским войскам удалось так быстро захватить Херсон, – Владимир Миколаенко рассказал Крым.Реалии.

Встречаемся с Владимиром Миколаенко в больнице. После плена он проходит лечение. Несмотря на ещё довольно слабое состояние здоровья, у бывшего чиновника плотный график встреч.

«У меня очень сжато. Я рассчитываю на часок», – сразу предупреждает Миколаенко.

Как кормят украинских пленных?

«Если мы говорим об обеде – это мисочка какой-то мутной баландочки. Мне один раз повезло, мне в эту мисочку попало семь зернышек перловой каши. Мне сказали, ты – чемпион. Ложку ты не берешь, когда ешь эту баландочку. Выпиваешь просто за шесть-семь глотков. Просто глотнул и все. Ложка не нужна, там нечего ложкой делать. А на второе – картофельные очистки, картошку почистили, а потом эту шелуху сварили и нам давали.

И еще кусочек хлеба. На хлебе, по большому счету, мы держались. Это было единственное, что давало возможность понять, что ты с голоду не умрешь.

Нас выводили на прогулки, и там, на прогулочном дворике, сквозь бетонные плиты травка пробивалась. И там пробилась крапива. И мы эту крапиву собирали, немного было, и ели ее, крапиву, чтобы хоть какие-то витамины получить», – рассказывает Владимир Миколаенко, бывший мэр Херсона.

Первые дни великой войны и оккупация

В первый день полномасштабного вторжения 24 февраля 2022 года 62-летний Владимир Миколаенко присоединился к Территориальной обороне Херсона. На тот момент уже шли бои за Антоновский мост. Уже через 5-6 часов после начала вторжения российские войска приблизились к Херсону.

«Нас отвезли в поселок Надднепрянский возле Антоновского моста. Нам раздали оружие, я сдал свой военный билет, получив автомат. И в это время уже была пальба, из российской артиллерии в направлении Херсона. Я не знаю, кто защищал тот мост, говорят, что там какой-то танк был, очень мощно со стороны россиян стреляли.

Посадили нас в три автобуса. Один отправили туда, потом говорят, пока одного достаточно, вы ждите. И через некоторое время привезли нескольких раненых, потому что не было там какой-то пехоты, чтобы там с кем воевать. Начали просто из минометов обстреливать позицию, там действительно находились наши парни.

И тут подтянулась наша артиллерия, где-то она стояла рядом, я не знаю. И она уже мешала россиянам перейти через мост. Возможно, она стреляла по мосту, чтобы его разрушить. Для меня большим, знаете, чудом было, почему ни один мост на Херсонщине не был разрушен. Я помню историю, когда парень подорвал где-то в Геническе какой-то мост с Арабатской Стрелки. Пожалуй, это единственный мост, который был подорван», – рассказывает Миколаенко.

Мост подорвал морской пехотинец Виталий Скакун ценой собственной жизни. Он заминировал Генический автомобильный мост, чтобы остановить колонны российской техники. Однако, подрывая мост, уже не мог отойти и погиб на месте.

«А так они прошли очень быстро, буквально за пару часов они уже были под Херсоном.

Такое впечатление, что им эту дорогу просто освобождали, я говорю, только красную дорожку им не постелили.

Ничего удивительного нет, потому что мы понимали, как работает 5-я колонна и что россияне огромные деньги тратили на то, чтобы сформировать эту систему предателей. И потом они их использовали в качестве там губернаторов и всех остальных», – добавляет бывший мэр.

Были ли разминированы мосты накануне вторжения, разбирается Государственное бюро расследований. Возле Антоновского моста ВСУ удалось сдерживать противника несколько дней.

Миколаенко говорит, четкой координации действий между ВСУ и территориальной обороной тогда не было, как и приказов, что делать дальше.

Поэтому когда российские военные 1 марта заходили в город, то ТРО распустили.

«Шли танки по Кулика, и это была мощная колонна. Нас первого числа собрали, когда они заходили, сказали сначала, что мы будем оборонять этот наш объект, где мы находились, тероборона.

Потом сказали, что административный корпус будем охранять, немного раздали гранаты. А потом пришел руководитель и сказал, что, ребята, нам никаких команд не дают, и я вам даю команду. Он не получил команду из Одессы, он ждал, насколько я понял, что Одесса должна была дать команду, как дальше действовать теробороне.

Говорит, давайте мы сейчас расходимся, мы переходим на партизанскую работу, это буквально его слова были. Я понял эти слова буквально, что нужно ждать сигналов и проявлял такую определенную инициативу относительно партизанской работы. Я не хочу говорить подробностей.

Я рассказывал, что есть какие-то взрывчатки, чуть-чуть насобирали эти бикфордовы шнуры, чтобы подорвать железную дорогу. Что я могу свет выключить в городе, если надо где-то кому-то пройти, понятно, что старые связи с чиновниками городской администрации и на коммунальных предприятиях. Такие предложения были.

Передавал информацию относительно того, как минируют Антоновский мост, потому что наши же не минировали почему-то и дали возможность свободно переправляться с левого берега на правый тем безумным колоннам бронетехники, которая шла на Николаев, на Херсон, в другом направлении.

Вот такая у нас была партизанская работа. Никто не откликнулся, видимо, что-то другое думали в качестве партизанской работы. Имели, что имели».

5 марта безоружные херсонцы вышли на первый митинг против российской оккупации. Владимир Миколаенко вспоминает самое многолюдное шествие – 13 марта. Заявить о своей проукраинской позиции тогда вышли до 10 тысяч человек.

«Я был шокирован тем количеством людей, и кто-то сказал, давайте пойдем шествием, давайте выстраиваться в колонну. Я считал, что я должен быть впереди этой колонны, как руководитель, чтобы это был пример для людей. И огромный флаг несли рядом парни-девушки.

Очень много было молодёжи, это тоже вдохновляло. И мы пошли этой колонной от площади Свободы до парка Славы. Я когда развернулся возле телецентра, возле телевышки, увидел, что с проспекта Ушакова до сих пор еще поворачивают люди. Я такого количества людей даже не видел во времена советской власти на этих демонстрациях.

Я горжусь украинцами. Это для меня была неожиданность. Я понимал, что Херсонщина имеет такие проукраинские настроения, что она не покорится. Я понимал, но что такое количество людей действительно выйдут показать свою позицию, для меня это было удивительно».

Накануне Херсонский областной совет собрал экстренное онлайн-заседание. Помещение областной администрации на тот момент уже захватили российские военные.

Во время заседания совет голосует: Херсонщина – это Украина, вспоминает Владимир. Их позицию поддерживает мэр города – Игорь Колыхаев. Впоследствии, в июне того же года Колыхаева задержали сотрудникиФСБ России. До сих пор он в плену.

«Надо отдать должное городскому голове, он остался в городе, но ни руководителя областной администрации, ни руководителя областного совета. Опять-таки, молодцы областные депутаты, они собрали срочную сессию, проголосовали, что Херсонская область – это Украина, чтобы даже никто не думал ничего другого, даже ОПЗЖ, все эти партии сказали, что Херсонщина – это Украина. Мне очень было неприятно видеть, что в Херсоне не осталось никого, ни военных на то время. Была возле моста где-то ближе артиллерия, спасибо им просто, а так никого – ни правоохранителей, ни прокурорских, ни службы безопасности, даже МЧСников не видел», – говорит бывший глава Херсона.

Миколаенко вместе с семьей – женой, дочерью и матерью – оставались в оккупированном Херсоне. В апреле 2022 года бывшего чиновника выманили на встречу и похитили сотрудники ФСБ.

«Меня пригласил на встречу человек из теробороны и говорит, что есть определенная информация, которую нужно передать, как говорят, на большую землю. У меня были возможности проинформировать руководство Вооружненых сил через моих знакомых. И говорит, нужно обязательно передать. Я говорю, по телефону. Нет, нужно встретиться, обсудить, посоветоваться. А это была ловушка, чтобы меня задержали.

Видимо, его задержали, я так понимаю, и сказали, что вытаскивай Миколаенко, тогда будешь свободен. И он вытащил, судя по всему, не только меня. Я пришел на место встречи, на большой скорости приехала машина, выскочил человек с оружием, меня схватили. Говорит, он? Он. Бросили в багажник, повезли в подвал», – говорит Миколаенко.

Задержание и допросы

Более двух недель его удерживали в отделении полиции в Херсоне, которое во время оккупации российские военные превратили в пыточную. Избиения, допросы, издевательства продолжались непрерывно, говорит Миколаенко:

«На первом же допросе ФСБшники записали протокол, они мне дали его вычитать, что я максимально препятствовал вхождению российских войск в город Херсон. Мне приятно, что я препятствовал, но я так, честно говоря, думал, что не так много сделал для этого, чтобы они не зашли. Точнее, я ничего не сделал, чтобы они не зашли, почти ничего, но их оценка меня вдохновляет.

Стоишь, тебе говорят, руку на стену, ты руку на стену и тебе резиновой дубинкой по этой руке.

Ты даже есть не можешь, она у тебя распухла, или давай пятку свою. Снимаешь носок и по пятке бьют, чтобы ты ходить не мог. Такие развлечения у них.

Я что-то не выдержал, что-то сказал, так он каждый раз потом меня этой деревянной киянкой по голове бил, аж прямо заходился в злобе.

Или шокером, вот так по всему телу, начиная по кругу.

И кричит так... Вы знаете, такое впечатление, что он какое-то сексуальное удовлетворение получал от этого, потому что так кричал. У меня уже кожа пахнет горелым, сожженным, такой запах неприятный, а он кричит и пошел дальше. Такое было.

Но это неудивительно... Через это прошли все, через эти допросы с тапиками».

В плену Владимира Миколаенко заставили дать интервью российскому пропагандисту.

Между записями его били, имитировали расстрел, стреляли над головой, а потом снова приводили российского журналиста, который допрашивал его о Второй мировой войне, 9 мая и Романе Шухевиче.

«Чтобы я признал, что это враг украинского народа, что они убивали мирное население. Я не знаю. Это было у нас интервью возле вечного огня. Но были интервью и там во дворике этой пыточной, возле здания управления областной полиции нашей. Они заводили во дворик и тут же налупасят, такой сначала инструктаж с резиновой палкой в руках.

По большому счету, я не знаю, как у других парней, а меня бил один человек, все остальные были такие вроде бы интеллигентные, вопросы задавали такие правильные и так разговаривали без мата. А тот приходил, хотел на допросе меня побьет, то в камеру придет и побьет. Где-то увидел эти мои фото с Майдана с 18 на 19 в 2014 году, когда горел Дом профсоюзов, а я там в каске, на каске было Херсон написано.

Нашел такую каску, разрисовал красными звездами, написал: «Россияне – братья наши, простите». Притащил ту каску и сказал, чтобы я ее не снимал. И по голове меня так и лупил, по этой каске. Любил он таким заниматься. Сейчас это смешно, а тогда было неприятно.

В Херсоне мне, кстати, первый раз сломали ребра, потом в Воронеже, потом на приемке в Пакино. Так что, вот такое».

Бывшего городского голову также склоняли к сотрудничеству с оккупационными властями еще до похищения и уже во время допросов.

«Давай иди работай, занимай любую должность. Такая небольшая шахматка, с должностями разными, вписывай свою фамилию. Еще тогда Сальдо они не назначили, и там было свободное место, хоть туда вписывай Миколаенко.

Потом появился Сальдо, а потом к концу апреля появился какой-то Кобец. Я не знаю, что это за человек, а он возглавлял город. Тем не менее, до отправки в Севастополь, это было второго мая, они мне предлагали это сотрудничество. Даже когда нас вывозили рано утром, где-то в 4-5 часов в Севастополь, то вышел их руководитель ФСБ, или кто там, говорит, что у тебя еще шанс не поехать туда. Я говорю, да нет, я буду ехать».

Из Херсона Владимира Миколаенко переправили в оккупированный Севастополь. Оттуда – в город Борисоглебск Воронежской области России. Там в СИЗО его удерживали 5 месяцев. Это место, утверждает Миколаенко, одно из самых ужасных.

Пытки там продолжались круглосуточно:

«Били в Воронеже три раза в день: утренняя проверка, вечерняя проверка и когда на прогулку ведут, то стояли уже на каждом этаже. На каждом этаже ты получал этой палкой резиновой по спине или по голове, или по чему-то другому. Собак на нас натравливали. Это было нормой для них. Там был ужас, но где-то уже под конец уменьшилось немного: меньше немного стали бить. Но мне доставалось постоянно, потому что они требовали, чтобы мы, когда выбегали в коридор, садились на шпагат, а я и шпагат – это вещи несовместимые. И меня постоянно били по ногам, постоянно лупили. И приговаривали: ты у нас станешь на шпагат, будешь как монах шаолиньский».

Журналистка Крым.Реалии спросила Владимира Миколаенко о том, как ему удалось выдержать все это и не сломаться?

«А вы знаете, рядом были такие парни, которые поддерживали в тяжелую минуту. Это очень важно, что ты не сам. К сожалению, ломались некоторые: резали себе вены, горло резали, в петлю лезли. Были такие. И я с ужасом думаю, как можно восстановить психику после всего этого, особенно у молодых. Потому что некоторые не выдерживали этих избиений, и под себя ходили от этого ужаса. Как восстановить этого ребенка?

Он вернется в Украину и будет бояться любого шороха. Как их восстановить? Как спасти? Что нужно делать? И это нужно сделать, потому что каждая жизнь – это самое дорогое, что должно быть в нашем государстве. Нужно сохранить каждую жизнь.

Я понимаю: война, люди гибнут, но мы должны создать такие условия, чтобы сохранить самое дорогое, что у нас есть – наших людей».

1 октября 2022 года Владимира Миколаенко российские власти доставили в исправительную колонию в поселке Пакино Владимирской области, где его держали вплоть до освобождения. В плену ему неоднократно вспоминали его проукраинскую позицию и деятельность. Должность городского головы Херсона он занимал с 2014 по 2020 год. Он был участником Революции достоинства. И еще в апреле 2014-го он заявил – сценарий оккупации Крыма и Донбасса в Херсоне не пройдет.

Вот цитата Миколаенко от 07 апреля 2014 года:

«Из-за вчерашних событий в Донецке, Луганске и Харькове хочу ответственно заявить, что в Херсоне российский сценарий и провокации не пройдут. Сейчас здесь все спокойно и не было даже попыток штурмов и провокационных собраний. Городская власть, все мои коллеги и подчиненные, мы не допустим никаких сепаратистских начинаний».

Миколаенко говорит: понимал, что после Крыма Херсон может стать следующим.

«Мы чувствовали, что следующими будем мы. Люди понимали, что когда так проглотили Крым, быстренько, и сделали псевдореферендум, и когда рисовалась подковка, что это исключительно земли российские, то мы понимали, какая опасность существует сегодня, что российские войска пойдут.

Видимо, именно за то, что Херсон не промолчал, что Херсон дал ответ Путину. Потому что тогда, когда он сделал такое заявление, что Украину создали Ленин, Сталин, что подарили им все эти территории, все ждали, что наши власть имущие какой-то ответ они дадут на это. Они молчали.

А я сделал. Набросал такое заявление и вышел с этим заявлением в сессионный зал, относительно заявления Путина, что это территории не Украины, а Москвы. Там мы четко указали, что территория российская – это Москва и болота под ними там, что все остальные либо завоеваны, либо подлостью какой-то получены.

В плену мне припомнили, и сказали, что за эти слова ты будешь сидеть в тюрьме, пока ты жив, а живым ты не выйдешь».

Путь к обмену

В списки на обмен Владимира Миколаенко включили еще в апреле 22-го года.

Однажды он уже был в шаге от свободы, однако, говорит, сам добровольно отказался идти на обмен, в пользу тяжелораненого пленного.

«Я ссорился с ними, когда был в плену. Говорю: вы говорите о себе, что вы жестокие в бою, но очень милосердные люди. В задницу, простите, вы милосердные! Люди сошли с ума, люди больные, где ваше милосердие, которым вы так хвастаетесь!? Почему вы их не отпускаете? Вы сознательно их держите, чтобы просто потом сказать, видите, ваши не хотят вас забирать.

Поэтому именно тогда возникла ситуация, и я сказал, что я не поеду, пусть отправляют этих парней, которые нуждаются в медикаментозном лечении, вмешательстве, и у них есть шанс восстановиться, есть шанс сохранить здоровье. А я в то время не чувствовал себя уж таким больным.

Со мной 20 числа вывели 4 парней, которые должны были ехать на обмен. И был один мальчик, ему лет, я не знаю, 26, 27, может, 28, мне показалось так.

Он, как мне показалось, сошел с ума.

Нас 20-го переодели уже в военную форму, уже приготовили на обмен, мы написали все заявления, что мы не имеем претензий к российской этой... [администрации] и потом 21-го вернули в камеру и, говорят, Украина не хочет вас принимать.

А потом уже 23-го нас вывели вдвоем с Дмитрием Хилюком, бросили в машину. Буквально это считанные минуты были, и того парня, который больной, его не было с нами, его оставили снова в лагере. Вот если тогда стоял бы выбор – его или меня, поверьте, вот хотите верьте, хотите не верьте, я бы сказал бы, давайте мальчика отправим, потому что у него есть шанс восстановиться, а я там месяц, 2-3, до нового года я могу еще продержаться, я не знаю, сколько я выдержал бы там. Украинцы, они человечные, в отличие от этих».

На встрече освобожденных из плена 24 августа 2025 года родных Владимира Миколаенко не было. Дочь служит в ВСУ. Семья остается в Херсоне. После похищения Владимира они никуда не уезжали. Разрушен дом его матери, повреждено и его жилье. Все эти годы связи с семьей у него не было. Миколаенко даже не знал, где они и живы ли.

«Я постоянно переживал за маму, потому что когда ей сказали, что меня задержали, она попала в больницу, отказали ноги, и когда я вернулся, мне даже страшно было звонить родным.

Я с радостью узнал, что все в порядке, что мама жива. Меня освободили 24 августа, а у мамы 25-го был день рождения – 91 год. По телефону говорил: Мамочка, я так тебя люблю! Вообще, знаете, мы очень в этой жизни мало говорим хороших слов нашим родным.

Ты только там понимаешь, насколько это дорогие для тебя люди, и что их жизни, их будущее – дороже тебе ничего нет.

Вот это имущественное – наплевать, наплевать!

Там разрушено практически все и у мамы, и у сестры, и у дочери, и у меня повреждено, но главное, что все живы и здоровы».

Прошло всего несколько недель после возвращения на свободу, но бывший городской голова Херсона уже хочет браться за работу и быть полезным – возвращать украинцев из российского плена и мечтает как можно скорее собственными глазами увидеть родной Херсон.

«Я каждый день, знаете, определенный дискомфорт чувствую, что ребята там сидят, а я тут уже на свободе. Для меня задача – помогать вытаскивать ребят, поэтому я предложил Ирине Верещук, если вы видите возможность меня к этому процессу привлечь, то я готов на общественных началах принимать в этом участие. Если нет, буду ехать помогать восстанавливать Херсон, защищать Херсон...».

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

Владыка Климент – крымчанам: «Не терять надежду»